О результатах интеллектуальной деятельности и вещах как объектах гражданских прав
Уважаемые коллеги, предлагаю вашему вниманию материал.
Усольцева С.В. “О результатах интеллектуальной деятельности и вещах как объектах гражданских прав”
Это материал появился в ответ на ряд обсуждений, ведущихся на страницах различных интернет-ресурсов. В целях дискуссии основной вопрос намеренно обострен и избавлен от излишней в данном случае детализации; также предлагаю читателям не пытаться сразу определять далеко идущие последствия того или иного ответа на поставленные вопросы. Кроме того, позволю себе большую свободу в оформлении по сравнению с научными изданиями, в том числе цитирование не в полном соответствии с существующими правилами. Далее приводятся несколько цитат и мыслей, подтверждающих актуальность вопроса, вынесенного в заглавие заметки, и одновременно, на мой взгляд, являющихся источником дальнейшей дискуссии.
«. в авторском праве есть необходимость в конструировании права авторства, а в праве собственности, где такой неразрывной связи между собственником и его имуществом нет, отсутствует необходимость в особом праве собственника на вещи» ( Гаврилов Э.П. Советское авторское право. Основные положения. Тенденции развития. М., «Наука»,1984, с. 140).
Идея вещи всегда предшествует самой вещи (мысль Скловского К.И., изложенная в его книге «Собственность в гражданском праве» и, как можно судить по выступлениям (например, в ходе стрима от 25.10.2021), разделяемая до настоящего времени).
«Вещь как телесный предмет есть всегда. Иное дело — объект исключительного права. Если производное произведение создано с нарушением прав на произведение исходное, то оно, в силу бестелесной природы, а потому жесткой зависимости от норм права как объект не существует. » (Иванов А.А., комментарий на данном ресурсе к публикации Семенова А.В. «Исцеление титулов, или Переработанные плоды отравленного дерева»).
Действующее российское законодательство исходит из принципиального разграничения результатов интеллектуальной деятельности и вещей и, соответственно, столь же принципиального разделения институтов интеллектуальных прав и права собственности; статья 1227 Гражданского кодекса Российской Федерации данный подход формализует.
Теоретической основой для такого разграничения является тезис о нематериальной природе результатов интеллектуальной деятельности и материальной природе вещей. В силу этого считается, что вещь существует в объективной реальности в силу своих натуральных (природных, естественных) свойств, а нематериальный объект, каковым является результат интеллектуальной деятельности, конструируется правом и только правом.
Практические следствия из изложенного заключаются, в частности, в:
1) возможности владения, понимаемого как физическое обладание, вещами и невозможности такого же действия относительно результатов интеллектуальной деятельности;
2) возможности использования виндикационного и негаторного исков как способов защиты вещных прав и невозможности их использования для защиты интеллектуальных прав;
3) существовании различных (несовпадающих) оснований возникновения интеллектуальных и вещных прав как субъективных гражданских прав, для которых требуется отдельное правовое регулирование.
Вопрос, который выносится на обсуждение в рамках данной публикации, формулируется так: если будет доказано, что различия между вещами и результатами интеллектуальной деятельности как объектами гражданских прав не носят характера принципиальных, допустимо ли вследствие этого конструирование единого правового инструментария (общего правового регулирования) для отношений, возникающих в связи с их созданием и использованием.
Замечу, что второе из вышеуказанных положений обычно весьма подробно разбирается в качестве обоснования принципиальных различий между вещами и результатами интеллектуальной деятельности. Однако рассматривать его отдельно, на мой взгляд, не требуется; само по себе оно подтверждает только то, что право собственности и иные вещные права защищаются названными способами, сформировавшимися в ходе длительного исторического процесса.
Применительно к результатам интеллектуальной деятельности утверждается, что правовой регламентации подвергается не сам процесс интеллектуальной деятельности, а отношения, возникающие после появления результата такой деятельности. Сравнивая с этой точки зрения интеллектуальную и вещественную сферу, можно заметить, что применительно к регулированию отношений по поводу будущей вещи ведется много споров, но ведутся они в области обязательств; что касается будущего (несуществующего, но предполагаемого) результата интеллектуальной деятельности, о нем также можно рассуждать только оставаясь в рамках обязательственных отношений (например, при заключении и исполнении договора на выполнение научно-исследовательских работ). Если же нас интересуют вещные и интеллектуальные права как абсолютные субъективные гражданские права, наличие материального (вещь) или нематериального (результат интеллектуальной деятельности) объектов необходимо для правовой регламентации соответствующей сферы общественных отношений. Само понятие объективации даже с лингвистической точки зрения означает проявление вовне, в реальности, чего-либо отдельного (или отделимого) от лица (субъекта). Таким образом, в данной части вещь и результат интеллектуальной деятельности ничем не отличаются (объект противопоставлен субъекту и существует в реальности).
Далее попытаемся рассмотреть результат интеллектуальной деятельности и вещь с точки зрения их сущностных характеристик. Первооснова результата интеллектуальной деятельности — идея, мысль как таковая. Воплощаясь в какой-либо форме, доступной для восприятия третьими лицами (объективной форме), она получает соответствующую правовую охрану, становясь объектом интеллектуальных прав, вид которых зависит от свойств данного результата интеллектуальной деятельности. Например, произведение, написанное литературным языком, становится объектом авторских прав (речь идет именно о субъективных правах). Техническое решение, удовлетворяющее критериям изобретения, после прохождения установленной законодательством процедуры патентования, становится объектом патентных прав. Верно ли, что результат интеллектуальной деятельности — искусственная конструкция, не существующая вне права? Смоделируем такую ситуацию: изображение (например, изначально выполненное в виде рисунка) регистрируется в качестве товарного знака; по истечении срока действия исключительного права на товарный знак правообладатель не подает заявление о его продлении, и правовая охрана данного товарного знака прекращается. Перестает ли существовать изображение (рисунок), который охранялся как товарный знак? Полагаю, что нет. И дело даже не в том, что института общественного достояния для товарных знаков не придумано, в отличие от авторского права. Изображение — результат творческой деятельности конкретного лица не исчезает из объективной реальности. Другой пример: произведение литературы, перешедшее в общественное достояние, перестает быть объектом исключительных прав, но оно существует. Кстати, возможность ретроспективной охраны это только лишний раз подтверждает. Патентоспособный результат интеллектуальной деятельности на «допатентной» стадии — также из этой серии примеров.
Посмотрим с этой точки зрения на вещи. Общими для них свойствами являются материальность и ограниченность в пространстве. Абстрагируясь от различных классификаций вещей, обратим внимание на простейший объект — движимую вещь, не обладающую никакими свойствами, осложняющими ее правовой режим. Разве не справедливым будет утверждение, что такая вещь с точки зрения права уже представляет собой единство фактического (реально существующего) и юридического (его идеального отражения посредством юридических категорий). Юридическое и фактическое могут быть отделены друг от друга. Возможна передача вещи без передачи права. Возможно и обратное — передача права без фактической передачи самой вещи. Первое для права безразлично; второе может рассматриваться как тенденция. Элементарный логический анализ соотношения юридического и фактического приводит к выводу о первичности права на вещь, на котором основываются фактические действия по перемещению вещи в пространстве, передаче и т.д. (но, как уже было сказано, фактические действия могут и вовсе отсутствовать). Вещь, не являющаяся объектом права собственности или иных вещных прав, не перестает существовать в реальности (но и в этом усматривается сходство с результатами интеллектуальной деятельности). При этом право в объективном смысле все равно является источником признания вещи благом.
Специфика результата интеллектуальной деятельности состоит в том, что юридическая форма, сама будучи идеальной, должна отразить идеальное же содержание (понятно, что идеальное здесь используется не в смысле «без изъяна», а как антоним материального). Таким образом, применительно к результатам интеллектуальной деятельности требуется удвоение уровня абстракции по сравнению с объектами материальными.
Представляется, что различие между вещами и результатами интеллектуальной деятельности как объектами гражданских прав не проходит по линии «материальное — нематериальное». Особенно заметным это становится в условиях все большей «виртуализации» общественных отношений. Объект права не может не быть материальным, поскольку идея должна быть осуществлена, реализована, выражена. В некоторых видах результатов интеллектуальной деятельности их материальная составляющая весома (даже в буквальном смысле — например, скульптура как произведение изобразительного искусства; картина), в других — менее существенна (например, литературное произведение; при этом оно может быть изложено словами, но может существовать и в электронном виде, от чего само произведение не меняется). Здесь, правда, остается вопрос: должно ли право вообще учитывать фактические свойства объектов гражданских прав. На всякий случай — обращаю внимание — материальный носитель и объективная форма выражения результата интеллектуальной деятельности не одно и то же. Материальный носитель может отсутствовать как таковой, объективная форма всегда есть (например, лекция, читаемая онлайн).
Стремясь уйти от «двух собственностей» — вещной и и интеллектуальной — законодатель создал две параллельно существующие системы имущественных прав. Вследствие этого возникает множество вопросов. Например, если исключительное право — имущественное право, то почему к нему нельзя применять нормы Гражданского кодекса Российской Федерации об имущественных правах (а не только нормы его части четвертой)? Если же имущественные права, о которых говорится в части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации — это какие-то «иные», имеющие другую природу права, то где единство регулируемой правовой материи?
Данная заметка не претендует на завершенность и исчерпывающие ответы. Известнейшее изречение классика отечественной цивилистики Пиленко А.А. о том, что «всякое изобретение. (прим.: в данном случае мы можем распространить это утверждение на любые результаты интеллектуальной деятельности — С.У.) имеет исключительно абстрактно-идейное содержание и с вещественным своим субстратом отождествляется только в неразвитом мышлении», имело важное значение для этапа уяснения природы результатов интеллектуальной деятельности (если бы было иначе, сама такая правовая категория не появилась бы в ряду объектов гражданских прав). Таким образом, не надо трактовать все вышеизложенное как призыв нивелировать различия между вещами и результатами интеллектуальной деятельности. Речь о другом: о теоретическом осмыслении на данном этапе понятия объекта гражданских прав. Что в конечном счете может помочь разрешению многих практических вопросов.
Источник