Гнездо двуглавого орла
Двуглавый орел занимает особое место среди символов Русского государства, появившихся в эпоху Ивана III. Эта хищная птица ассоциируется и с притязаниями могущественной Российской империи, и с чудесными животными из средневековых бестиариев. Двуглавый орел еще на Древнем Востоке символизировал посредника между двумя мирами — миром богов и миром людей.
Тайна русского двуглавого орла представляет настоящую головоломку для исследователей. Изучение этого символа власти началось в XVIII столетии. Первые российские историки сделали «очевидный» вывод о том, что этот герб, так полюбившийся Ивану III, привезла в Москву Софья Палеолог. Н. М. Карамзин утверждал, что двуглавый орел был гербом павшей Византии. Однако сегодня, кажется, все специалисты сошлись во мнении, что такое объяснение сколь просто, столь и неверно.
Впервые сомнения в состоятельности теории о «византийском» происхождении герба были высказаны на рубеже XIX–XX веков. Выдающийся знаток российских древностей Н. П. Лихачев заметил, что сходный герб с двуглавым орлом был и у императоров Священной Римской империи. Налаженные связи Московской Руси времен Ивана III с этим государством допускали возможность разнообразных заимствований. Эти наблюдения были развиты многими специалистами. В 1990-е годы исследования о двуглавом орле стали настоящим «трендом» отечественной геральдики: в 1997 году отмечалось 500-летие самого древнего (как тогда считалось) оттиска печати с двуглавым орлом — печати 1497 года.
Исследователи вглядывались и в ее «младших сестер» — печати с двух жалованных грамот Ивана III 1504 года. В пылу споров о том, когда и кем была изготовлена матрица печати 1497 года, было высказано немало интересных и аргументированных предположений. Так, один ученый убедительно доказывал, что знаменитая печать была сделана специально для подписания важного для России договора со Священной Римской империей 1490 года, и называл даже имя мастера: Христофор из Рима. Другой исследователь не менее убедительно говорил, что печать изготовил ломбардский мастер.
Однако недавно эти гипотезы были поставлены под сомнение венгерской исследовательницей Магдолной Агоштон. Она показала несостоятельность сопоставления русского двуглавого орла конца XV века с орлом, изображаемым на печатях правителей Священной Римской империи: между двумя типами изображений имеются существенные отличия. К тому же на печатях Максимилиана, с которым Иван III заключал договор 1490 года, изображался не двуглавый орел, а одноглавый, что заставляет усомниться в заимствовании. (Двуглавый орел был только на печатях его отца Фридриха III.)
Взамен была предложена новая концепция, основанная на скрупулезном анализе и самой печати, и исторической обстановки, в которой рождалась главная эмблема Русского государства. В первую очередь было показано, что двуглавый орел не только не был гербом Византийской империи, но и не был гербом дома Палеологов. Двуглавые орлы вообще не были геральдическими эмблемами: традиционная культура Византийской империи не знала гербов и геральдики. В палеологовской Византии «двуглавые орлы помещались на одежде лиц, имевших низший ранг по отношению к императору». Например, «на миниатюрном портрете Мануила II Палеолога и его семьи помимо императора изображена его жена императрица Елена и дети: соправитель Иоанн (будущий император Иоанн VIII), имевший ранг деспота Федор и младший Андроник. Одежду двух последних украшают шитые золотом медальоны с ткаными двуглавыми орлами».
Несмотря на то что двуглавый орел не имел отношения к символике императорской власти в Византии, «в XV веке и Западной Европе в тамошней геральдике присутствовало представление о нем как о гербе „императора константинопольского“». «Латинофильская» часть византийской элиты, связывавшая свое будущее с Западом, должна была «следовать бытующим там обычаям, в частности принимать геральдические знаки, присваиваемые им…». Потомки деспота Фомы Палеолога и аристократы из числа их приближенных восприняли как гербы те знаки достоинства деспотов, которые были им знакомы. Известны изображения двуглавых орлов не только в геральдике Священной Римской империи, но и в декоре храмов и дворцов Мангупа и Мистры.
По мнению М. Агоштон, наибольшую близость к русскому двуглавому орлу обнаруживают не византийские орлы, а птицы из инкунабул (печатных книг старше 1500 года) черногорского Цетинского монастыря, основанного правителем Цеты (Зеты) Иваном Црноевичем (Черноевичем). Довольно схематичное изображение двуглавого орла на его печати также в главных чертах близко рисунку орла на печати Ивана III. В определяющих чертах русский двуглавый орел с печати 1497 года напоминает и албанского двуглавого орла, бывшего знаком рода Кастриотов. Из этого рода происходил Георгий Скандербег — борец за независимость албанских земель в XV веке. Сходство русского и балканского (в первую очередь черногорского) изображений очевидно, и сложно не предположить их связи, хотя о прямых контактах России и Черногории того времени неизвестно. Каким же образом могло быть осуществлено заимствование?
Есть основания думать, что это случилось через венецианское посредничество. Иван Црноевич одно время жил в Венеции. Внешняя сторона жизни Цетинского монастыря обнаруживает связи с культурой Светлейшей республики. Контакты Ивана III с Венецией и роль в них греков из свиты Софьи, имевших связи с разными государствами Италии, также известны. Однако интенсивность этих связей можно представить лишь отчасти. В нашем распоряжении в основном данные об официальных сношениях — посольствах, которые отправлялись из России раз в несколько лет, а также некоторых торговых миссиях. Но в реальности дорогу из Москвы в Венецию русские преодолевали чаще, а значит, связи Москвы и Светлейшей республики были более интенсивными, чем принято думать. Об этом свидетельствует примечательная подробность из «Дневников» Марино Санудо. Описывая торговую сделку 1499 года между венецианскими банкирами и русскими посланниками, сенатор обмолвился о гонцах, курсирующих из Москвы в Венецию, которые будут способствовать реализации этой сделки. Сенатор упомянул и о том, что необходимые по условиям сделки ценные меха будут привезены в Портогруаро — подконтрольный Венеции крупный центр международной торговли на Адриатике. Оба эти упоминания носят в повествовании Санудо характер очевидных подробностей.
Кроме того, по последним наблюдениям, знаменитая московская церковь мученика Трифона в Напрудном конца XV века могла быть построена при участии работавшего на Руси мастера-ювелира Трифона из Катаро (Котора). В этом городе святой Трифон почитался очень широко. Котор был в рассматриваемое время важным портом на Адриатике. Установленные факты биографии мастера Трифона, а также общий исторический контекст позволили даже предположить, что первые несколько лет храм мог быть католическим и являться центром духовной жизни итальянско-далматинской общины Москвы той поры. Последняя гипотеза еще нуждается в серьезной поверке, но нельзя отрицать, что нам известны далеко не все эпизоды связей Москвы с городами Адриатики. Мастера-ювелиры, происходившие из тех мест, могли воспроизвести близкий им образ. В Москву могли быть привезены и какие-то вещи и книги с Балкан и из Венеции, где изображался именно такой орел. Все это говорит о возможности проникновения на Русь «балканского» двуглавого орла.
Если так, то он пришел в Москву при участии греков-аристократов из свиты Палеологов, живших в Италии и перешедших на русскую службу. Как видно из исследования М. Агоштон, «образ… двуглавого орла возник в специфической зоне культурного контакта в момент кризиса и гибели византийской цивилизации. В Москву он попал при посредничестве выходцев из латинофильских византийских семейств».
Совсем недавно на Боровицкой башне Московского Кремля было обнаружено еще одно старинное изображение двуглавого орла, восходящее, по-видимому, ко времени возведения башни — 1490 году. Если это действительно так, то получается, что символ Русского государства на семь лет старше, чем было принято думать. Орел с Боровицкой башни отличается от орла с печати 1497 года и больше напоминает изображение двуглавого орла из Мистры, что подтверждает причастность греков-эмигрантов к появлению этого символа.
Итак, русский двуглавый орел имеет не собственно «палеологовское» (византийское) и, по-видимому, не австрийско-немецкое (имперское) происхождение. Скорее всего, он является плодом внешнеполитической деятельности греков из свиты Софьи, воспринявших некоторые итальянские традиции. Очевидно, греки из окружения Софьи надеялись, что Иван III если и не свергнет османское иго, то по крайней мере с помощью своей супруги сохранит и приумножит династию Палеологов.
Таким образом, не стоит сводить появление на гербе России двуглавого орла к простым «советам» Софьи Палеолог своему супругу. Этот образ появился в Москве благодаря стараниям наиболее харизматичной части окружения Софьи, для которой и сама деспина была символом династии Палеологов. Само ее присутствие в Москве подавало большие надежды. И это при том, что значение Софьи как инициатора или исполнителя каких-либо внешнеполитических замыслов до конца 1490-х годов по источникам не прослеживается.
Источник
Какую птицу привезла Софья Палеолог на Русь, выйдя замуж за Ивана III?
Какую птицу привезла Софья Палеолог на Русь, выйдя замуж за Ивана III?
Добавьте сайт в закладки
При использовании данного сайта, вы подтверждаете свое согласие на использование файлов cookie в соответствии с настоящим уведомлением в отношении данного типа файлов.
Если вы не согласны с тем, чтобы мы использовали данный тип файлов, то вы должны соответствующим образом установить настройки вашего браузера или не использовать сайт.
Перепечатка материалов разрешена только с указанием первоисточника
Источник